Cуществительные и прилагательные

При адекватном понимании форм этих частей речи осовремениваются интенции содержаний, обозначаемых данными словами. Можно сказать, формы существительных и прилагательных созданы для организации деятельности по актуализации необходимых знаний.

Действительно, достаточно сказать: “письменный стол”, “настольная лампа”, “старенький компьютер”, чтобы соответствующие содержания начали всплывать в нашем сознании. Разница между ними заключается в том, что существительные обозначают некоторые самостоятельные объекты, способные задавать тему речи, тогда как прилагательные выступают лишь их определениями. Например, если мы скажем “старенький компьютер работал еще хорошо”, все определения группируются вокруг ”компьютера”, если же мы сделаем прилагательное существительным “старость - понятие относительное”, то определения начинают группироваться вокруг “старости”. Осовременивание значений актуализирует многообразные ожидания определений, частью осуществленные, частью неосуществленные. Структуры этих ожиданий различны в случае различного вида существительных, например: цвет, форма, вес, ожидаемые способы употребления - в случае вещей физического мира (например, арбуз); некоторые инварианты квалификации, - в случае абстрактных качеств (например, зрелость); в случае названия действий - определённые структуры выдвижений, обеспечивающие целеполагание, двигательные акты, контроль (например, “бросание”). Однако, выступая в форме существительного, все эти содержания лишь актуализируются, делаются доступными, но не применяются к другим объектам, не видоизменяют содержательные интенции других объектов, как это имеет место в случае целостного высказывания, сравни: “Он бросил зрелый арбуз”.

Дальнейшее изложение посвящено особенностям чисто интенциональной природы существительных и связанных с ними структур актуализации значений. В развитии данной темы мы основываемся на положениях о необходимом носителе всех определений “определимом иксе”, задающем идентичность объекта, которые Гуссерль развил в “Идеях...” Гуссерль [Husserl, 1950, # 131, ff.].

Когда мы воспринимаем что-либо, мы узнаем, что это. Например, видя в сумраке вечера, некую неясную фигуру, думаем, что это -дерево или человек?

Если это - дерево, наша память предлагает соответствующие определения, например: растет, имеет ствол и ветви, не движется, не может напасть и множество других характеристик, готовых присоединиться.

Если - это человек, определения будут другими, но сам механизм нашей памяти остается тем же. Понятно, что определений можно привести очень много, может быть, бессчетно много. Однако у всех определений обязательно должен быть носитель, к которому бы они “прикреплялись”. Этот носитель не какая-нибудь вещь или процесс. Этот носитель и не какое-либо значение, ибо любое значение, любое определение может присоединятся к нему.

Этот носитель - единство интенции нашего сознания, обеспечивающее то, что мы можем понимать речь о самых удивительных превращениях.

Например, что человек превратился в осла, как в известном романе Апулея, или что осел есть в действительности заколдованный принц, как в одной из историй о ходже Насреддине. И дальше этот единый носитель может обрасти еще каким угодно значением, скажем, это был Будда или кто-нибудь из нас в “прошлой жизни” и т.п. В сказках, этих полигонах архаической мысли, мы встречаем и превращение существ в неодушевленные вещи, и наоборот, обретение души неодушевленными, как у Метерлинка в “Синей птице”.

Все подобные суждения, как правило, понимаются уже детьми пятилетнего возраста. Вопрос же об их соответствии действительности вторичен по сравнению с механизмами понимания языка, поскольку далеко не все, что говорится и понимается, соответствует действительности. И чтобы проверить, разумно ли то или иное утверждение, прежде его нужно понять.

Носитель любых определений “определимый икс”, выступает своего рода “транспортной системой” актуализации значений. Именно благодаря осознанию “определимого икса” возможно абстрактное мышление, т.е. операции с чистыми интенциями (одними определимыми иксами, в абстракции от тех содержаний, которые они несут). По всей вероятности, когда некоторое содержание оформляется как существительное, сознание постоянно возвращается к его “определимому иксу”, что и позволяет присоединять к мысли, выраженной данным словом, всё новые и новые определения. В случае же прилагательных их содержания всего лишь делаются доступными, но не остаются темой дальнейших доопределений, хотя и могут их получать. Их “определимый икс” используется лишь для транспортировки значений к существительным.